Анатолий Фёдорович Кони, юрист, писатель и обаятельный человек
9 февраля исполняется 170 лет со дня рождения Анатолия Фёдоровича Кони (1844—1927) — известного российского юриста, государственного и общественного деятеля, литератора, члена Государственного совета Российской империи, почётного академика Императорской Санкт-Петербургской Академии Наук по разряду изящной словесности, доктора уголовного права Харьковского университета, профессора Петроградского университета.
Анатолий Фёдорович Кони
Бывают люди уважаемые и в свое время полезные. Они честно осуществляли в жизни все, что им было „дано“, но затем по праву усталости и возраста сложили поработавшие руки и остановились среди быстро бегущих явлений жизни, как пограничные столбы былого труда и былого нравственного влияния. Новые поколения проходят мимо, глядя на них, как на почтенные остатки чужой им старины; живая связь между их замолкнувшею личностью и вопросами и потребностями дня утрачена или не чувствуется… Но есть и другие люди — немногие, редкие. В „битве жизни“ они не кладут оружия до конца. Их восприимчивая голова и чуткое сердце работают дружно и неутомимо, покуда в них горит огонь жизни. Они умирают, как солдаты в ратном строю, на действительной службе, не увольняя себя ни в запас, ни в бессрочный отпуск, и, уже чувствуя дыхание смерти, холодящими устами шепчут свой нравственный пароль и лозунг. Жизнь часто не щадит их, и на закате дней, в годы обычного для всех отдыха и спокойствия, наносит их усталой, но стойкой душе тяжелые удары.
Вступая в жизнь с одним поколением, они делятся знаниями с другим, работают рука об руку с третьим, подводят итоги мысли с четвертым, указывают идеалы пятому… и сходят со сцены всем им понятные, близкие, бодрые и поучительные до конца. Они не „переживают“ себя, ибо жить для них не значит существовать да порою обращаться к своим, нередко богатым воспоминаниям.
Эти слова из речи А. Ф. Кони в мае 1885 на похоронах К. Д. Кавелина можно с полным основанием отнести и к самому Анатолию Фёдоровичу, который прожил долгую и яркую жизнь, оставаясь в центре наиважнейших событий политической истории России второй половины XIX и первой четверти XX в. Среди них можно назвать реформы 60-х годов XIX века и последовавший за ними общественный подъём. Четыре войны — Крымскую (1853—1856), Русско-турецкую (1877—1878), Русско-японскую (1904—1905) и Первую мировую (1914—1918), три революции — Первую русскую революцию (1905—1907), Февральскую (1917) и Октябрьскую (1917), а также первые годы Советской власти. На государственную службу по судебному ведомству А. Ф. Кони был зачислен в период правления Александра II 30 сентября 1865 г., однако имя будущего выдающегося судебного оратора, сенатора и члена Государственного совета стало известно русскому обществу, да и всему миру, после процесса Веры Засулич, в котором он был председательствующим судебного заседания. При императорах Александре III и Николае II А. Ф. Кони неоднократно занимал высшие судебные должности (см. Основные даты жизни и деятельности А. Ф. Кони ниже), был сенатором и членом Государственного совета. После Февральской революции указом Временного правительства от 30 мая 1917 г. он был назначен первоприсутствующим (председательствующим) в общем собрании кассационных департаментов Сената.
Анатолий Фёдорович Кони. Петербург, середина 70-х годов XIX века.
В годы Советской власти А. Ф. Кони остался в России, был избран профессором кафедры уголовного судопроизводства Первого Петроградского университета, занимался преподаванием в Институте живого слова и даже Пролеткульте. В эти годы он закончил книги воспоминаний «На жизненном пути», «Отзвуки далёкого прошлого», «Очерки и воспоминания» и подготовил к публикации многие другие свои произведения.
Как литератора А. Ф. Кони узнали в 80-х годах XIX века, когда многие его произведения начали издаваться массовыми тиражами, а его имя стало известно не только в узкопрофессиональной сфере, но и в кругах ученых, артистов, журналистов и писателей, многих из которых он знал лично. Среди них можно назвать Л. Н. Толстого, И. С. Тургенева, Ф. М. Достоевского, Н. А. Некрасова. Кони был другом И. Репина, К. Станиславского, Вл. Немировича-Данченко. Будучи крупным судебным, государственным и общественным деятелем, А. Ф. Кони был знаком и с видными представителями чиновничьего мира, где Анатолий Фёдорович ощущал себя «белой вороной» не только потому что позволял себе иметь принципы, политические убеждения и выражать открытое несогласие с позицией правящих кругов, но и потому что разительно отличался, наверное, от всех современных ему чиновников дореволюционной России. Блестящим умом, отсутствием свойственного высоким вельможам чванства и естественностью своих поступков. Вот один из примеров.
Кони в Сенате
Одним из современников А. Ф. Кони был Виктор Петрович Буренин (1841—1926) — поэт и литературный критик, автор еженедельных фельетонов газеты «Новое время». Однако Буренин был известен не только и не столько как литератор, но главным образом как нигилист и зубоскал, для которого не существовало авторитетов, и поэтому любой человек мог стать объектом его циничного и злобного смеха. Известна эпиграмма 1888 года поэта Дмитрия Минаева (1835—1889), адресованная Буренину:
По Невскому бежит собака,
За ней Буренин, тих и мил…
Городовой, смотри, однако,
Чтоб он ее не укусил.
Наверное, трудно найти современного Буренину поэта или писателя, которого бы он не «укусил». Среди его «жертв» можно назвать Брюсова, Блока, Бальмонта, Бунина, Андреева, Горького, Чехова, Короленко… Попытался Буренин поиздеваться и над Кони.
В июне 1891 г. по личной просьбе Анатолий Фёдорович был освобождён от обязанностей обер-прокурора уголовного кассационного департамента Сената и назначен сенатором. Новое назначение было встречено в консервативных кругах с негодованием. Откликнулся на него и В. П. Буренин следующей эпиграммой:
В сенат коня Калигула привел,
Стоит он убранный и в бархате, и в злате.
Но я скажу, у нас — такой же произвол:
В газетах я прочел, что Кони есть в сенате.
Но Кони не остался в долгу и ответил Буренину таким четверостишием:
Я не люблю таких ироний.
Как люди непомерно злы!
Ведь то прогресс, что нынче Кони,
Где прежде были лишь ослы…
Этот эпизод из жизни знаменитого юриста упоминает в небольшом очерке «Обаяние ума», посвящённом памяти А. Ф. Кони, Г. К. Крыжицкий, сын одного из многочисленных друзей Анатолия Фёдоровича — художника Константина Крыжицкого (1858—1911). Приведём и другие небезынтересные истории из этих воспоминаний.
Таких я не поздравляю
Среди «диких невежд сената и седых злодеев Государственного совета», как характеризовал Герцен высших государственных деятелей Российской империи в связи с осуждением Чернышевского, Кони был чем-то вроде белой вороны. В Государственном совете он занимал крайнюю левую позицию, дружил со знаменитым исследователем Средней Азии — соседом по креслу в совете — Семеновым-Тян-Шанским, всегда с иронией, а зачастую и с нескрываемым отвращением отзываясь о многих своих «коллегах». С крайней неприязнью относился он к сенатору Кесселю — представителю обвинения по делу Веры Засулич. Реакционеры торжественно отмечали какой-то юбилей Кесселя. В этот день Кони зашел к нам — мы жили на одной лестнице с Кесселем. На шутливый вопрос, не заходил ли и он приветствовать юбиляра, Анатолий Федорович сердито ответил:
«Таких я не поздравляю».
Старый холостяк
Ему несколько раз предлагали портфель министра юстиции в периоды, когда правительство пыталось заигрывать с общественным мнением. Он отказывался, требуя изъятия тюремного ведомства из ведения министерства юстиции.
А шутя говорил, что предпочитает сохранять независимое положение, и что по той же причине он остался холостяком.
— Представьте себе, — иронизировал он, — большая казенная квартира. Анфилада комнат. Ну, жена… туалеты… выезды… наряды… Несколько детских. Гувернеры, бонны, гувернантки… А что, если вы не угодили начальству и вас выкинули из теплого местечка?..
Вместе с проститутками, карманниками, пьяницами
…Кони возвращался как-то поздно ночью из здания окружного суда домой, на Фурштадтскую (ныне улица Петра Лаврова). На углу одного из переулков к нему подходит какой-то довольно прилично одетый господин и предлагает купить у него трость с золотым набалдашником.
Это часа в два ночи! Опытный юрист, Анатолий Федорович сразу же заподозрил недоброе: палка, очевидно, ворованная.
Затягивая разговор с незнакомцем и якобы рассматривая и оценивая палку, Кони решил дойти до ближайшего городового и там задержать мошенника. Но только он собрался окликнуть городового, как собеседник, опередив Кони, заявил блюстителю порядка, что вот этот «тип» (указующий жест на Кони) собирался-де всучить ему ворованную вещь. Огорошенный Кони хотел было возразить, но «господин» сунул городовому визитную карточку — и был таков.
Кони снова попытался разъяснить недоразумение, но городовой, окинув критическим взглядом невзрачный вид Кони в сильно поношенном пальто, не стал даже и слушать.
— Идем в участок, там разберут.
Пришлось на время забыть тезисы блестящей диссертации о неприкосновенности личности и отправиться под конвоем в часть. И вот один из лучших вершителей российского правосудия сам оказался ввергнутым в узилище и запертым вместе с задержанными проститутками, карманниками, пьяницами.
Кони мастерски описывал обстановку полицейского участка: облезлые стены, часы с кирпичом вместо гири, железная решетка, сонные рожи надзирателей, спертый воздух.
Околоточный надзиратель и пристав опрашивали задержанных, проверяли бумаги, снимали показания, писали протоколы. Попытки Кони обратить на себя внимание властей предержащих привели только к тому, что начальство грубо его одернуло, предложив «знать свое место», и внушительно заявило, что ежели он не угомонится, то его препроводят и в холодную. Убедившись в серьезной постановке дела в участке, Анатолий Федорович поневоле покорился судьбе и решил использовать случай для изучения методов работы ночной полиции. Наконец, уже под утро, совершенно сонный околоточный позвал его к столу, взял новый листок бумаги и, пуская из ноздрей струи дыма, начал допрос.
— Фамилия?
— Кони.
— Чухна?
— Нет, русский.
— Врешь. Ну, да ладно. Там разберут. Звание? Чем занимаешься?
— Прокурор Санкт-Петербургского окружного суда.
Немая сцена… «Еффехт», как говорит один из персонажей Островского. Злополучного пристава чуть на месте тут же не хватил «кондрашка». Он умолял не губить жену, детишек… Словом, дальше все разыгралось почти так, как в чеховском рассказе о чиновнике, чихнувшем на лысину своего начальника. Кони успокоил полицейских, заявив, что был рад на деле познакомиться с обстановкой и ведением дела в учреждениях, подведомственных министерству внутренних дел.
— Хотелось бы только побольше свежего воздуха и… вежливости, — добавил он, насмешливо улыбаясь.
Со всеми на короткой ноге
Обаяние ума — вот в чем заключалась сила Кони. В его пристально-остром взгляде всегда светилась живая мысль, и вы совершенно забывали о его некрасивом, резко характерном лице. Он походил на старого шкипера, не хватало только трубки. Повредив ногу, он передвигался сначала при помощи одной, а затем двух палок, пока, наконец, под старость ему не пришлось пользоваться костылями. Но чувство юмора никогда не покидало его. Узнав, что одна его нога навсегда останется короче другой, он философски заметил: «Ну что ж, значит, я теперь со всеми буду на короткой ноге».
Землевладелец. Имение «Ваганьково»
Я никогда не видел Анатолия Федоровича в парадной форме (да и была ли она у него?), ни «при орденах».
Ненавидел он чинопочитание. Однажды лечился он на одном из немецких курортов. Владельцы отелей наперебой информировали приезжих об остановившихся у них знатных иностранцах.
— Как прикажете вас записать? — обратился один из них к Кони. — Сиятельство? Превосходительство? Нет? Тогда, может быть, тайный или надворный советник? Кто же?
— Землевладелец. Имение «Ваганьково», — ответил Анатолий Федорович, вспомнив о принадлежавшем ему участке на Ваганьковском кладбище.
На вас лица нет
Охотно рассказывал он и о забавных случаях, связанных с его физическими недостатками. Повстречавшись с Кони после перенесенной им тяжелой болезни, одна его знакомая сочувственно воскликнула:
— Как вы плохо выглядите, Анатолий Федорович! На вас просто лица нет!
— Сударыня, — спокойно ответил Кони, — на мне от рождения лица нет.
Проходи, старичок, здесь не подают
Появляясь в обществе в неизменном черном сюртуке, Анатолий Федорович считал возможным в течение долгих лет носить потрепанное старомодное пальтишко, испытавшее на себе все невзгоды «оскорбительного», по выражению Гончарова, петербургского климата. Вот и позвонил он однажды в этом наряде у подъезда особняка одного из своих коллег по Государственному совету, чтобы вручить свою визитную карточку. Старый швейцар с медалями, презрительно оглядев прохожего сквозь едва приоткрытую дверь, сурово пробурчал:
— Проходи, старичок, проходи, — здесь не подают.
Не в коней корм
Кони сам рассказывал об этом с лукавой усмешкой, с какой охотно «обыгрывал» свою фамилию, к слову сказать, не то финскую, не то датскую: Кони. Так, отказываясь от запрещенного ему врачами кушанья, он острил: «Не в коня — вернее: не в коней — корм».
Дамский угодник
Сын знаменитого водевилиста, редактора-издателя журнала «Пантеон» и известной актрисы и писательницы Ирины Семеновны Сандуновой (кабинет Кони украшали бережно хранимые портреты родных), Анатолий Федорович унаследовал от родителей любовь к театру и несомненную артистическую жилку. Но хотя в жилах его и текла «театральная кровь», он не только не стал актером, но и никогда не актерствовал ни как оратор на трибуне, ни как рассказчик в интимном кругу, ни как лектор в широкой аудитории. Он не расцвечивал свои ораторские выступления пестрыми «цветами красноречия», никогда не рисовался перед слушателями, но говорил так выразительно и живо, что вы с пластической отчетливостью видели все то, о чем он рассказывал. Это были великолепные монологи, убеждавшие ясной, отточенной мыслью, увлекавшие образностью, живостью повествования.
Любил он рассказывать о себе, о своих житейских встречах с писателями и артистами, о случаях из своей судебной практики. У него имелся, так сказать, набор любимых рассказов, пластинок, которые он охотно и часто проигрывал. Ему, присяжному оратору и неутомимому говоруну, нужны были не собеседники, а внимательные слушатели.
Он всегда сразу завладевал разговором. При нем все смолкали. И хотя многие его рассказы друзья знали наизусть, все же слушать их вновь и вновь было истинным удовольствием.
Перелистывая сейчас страницы его книг, находишь довольно точную запись его устного изложения. И все же тот, кто никогда не слышал «живого Кони», никак не может составить себе представления о его манере речи, о его мастерстве живого слова. Совершенно прав А. Р. Кугель, утверждавший в некрологе Кони, что его устные рассказы намного превосходили записанные мемуары. Ученик Кони по Училищу правоведения, стяжавший мрачную известность царский министр И. Г. Щегловитов, завидуя ораторскому таланту учителя и остро ненавидя его за приверженность к строгой законности, издевательски называл Кони «соловьем, который сладко поет» и «дамским угодником», намекая на успех, который, несмотря на свою неказистую внешность, Кони имел у женщин.
Совопроснику мира сего
Круг литературных интересов Кони был очень широк.
В 1915 году он подарил мне отдельный оттиск своей чрезвычайно любопытной статьи под названием «Земноводный круг», скромно назвав ее «библиографической справкой».
В ней говорится о старинных русских книгах, содержащих описание разных заморских стран, даются характеристики нравов и обычаев тамошних жителей. В подборке что ни цитата — перл. Смакуя, выписывает автор чудесные старинные обороты речи, эпитеты, словечки, выражения. Вот, например, сообщение о «монокулях об одной ноге, а коли солнце печет, и они могут покрыться ногою, как лапой».
Или вот как современник описывает красавицу Ксению Годунову: отроковица «бровми союзна, телом изобильна… волосы имея черны, аки трубы на плечах лежащи».
И дарственную надпись на этой своей работе Анатолий Федорович, разумеется, сделал в стиле того далекого времени: «совопроснику мира сего».
Обвинительная речь
Анатолий Федорович любил рассказывать об обвинительной речи, с которой он обратился на торжественном банкете к создателям Художественного театра, обвинив их во взломе «четвертой стены» и убийстве милой, всеми горячо любимой… рутины! К. С. Станиславский, как известно, включил эту «прокурорскую» речь Кони в свою книгу воспоминаний. Запись довольно точно передает текст речи, но в изустной передаче Кони сопровождал рассказ великолепной мимикой, иллюстрировал живыми интонациями: он говорил суровым тоном государственного обвинителя, его негодование все возрастало, и только под конец, предлагая подвергнуть виновных самому суровому наказанию — навсегда заключить их в наши сердца, лукаво улыбнулся…
Убийство Цезаря
Любопытно, что даже как театральный зритель Кони оставался юристом. Так, сцену убийства Цезаря в спектакле Художественного театра он использовал для доказательства недостоверности свидетельских показаний: на вопрос, как произошло убийство, все «свидетели», то есть зрители, дали самые разноречивые ответы. Вот и доверяй после этого рассказам очевидцев!
Лошади в Москве, а Кони — в Петрограде!
Юмор не покидал его до конца дней. Ему трудно было добираться в университет с Надеждинской, где он прожил последнюю часть жизни. За ним присылали лошадь. Но вот бывшее конюшенное ведомство перевели в Москву, и ему пришлось отказаться от чтения университетского курса.
Но он и тут шутил: «Подумайте, лошади в Москве, а Кони — в Петрограде!»
Завидный возраст
Очень любил Анатолий Федорович рассказывать о встрече с одним из своих старших соратников по судебной реформе шестидесятых годов 90-летним Вилленбаховым.
Тот пожаловался, что вот в прошлом году поскользнулся у Исаакиевского собора, с тех пор почему-то «ножка стала пошаливать».
— Да, впрочем, мне ведь уже девять десятков. А вам сколько, Анатолий Федорович?
— Семьдесят пять, — ответил Кони.
— Завидный возраст! — вздохнул Вилленбахов.
Некролог
Однажды острый приступ тяжелого недуга приковал Кони к постели. Он обратился за помощью к одному из своих друзей — врачу Н. Тот его внимательно выслушал, похмыкал и задумался. А вместо ответа на вопрос Кони, что же ожидает его дальше, приятель указал на стоптанные туфли у постели пациента и сделал рукой жест (Кони великолепно его имитировал), обозначавший полет и безбрежные воздушные просторы.
Но Кони не только пережил своего друга-эскулапа, но, по причудливому капризу судьбы, оказался его душеприказчиком. И вот, разбирая бумаги покойного, он наткнулся… на свой некролог, написанный доктором в тот самый день, когда он так деликатно сравнил сердце пациента с истрепанными туфлями. Врач только оставил место, чтобы проставить число: месяц кончины был заранее указан!
Основные даты жизни и деятельности А. Ф. Кони
Портрет Анатолия Фёдоровича Кони. Художник Илья Ефимович Репин (1844—1930). Москва, Государственная Третьяковская галерея (1898)
1844, 9 февраля — родился в С.-Петербурге. 1844—1854 — воспитывался дома.
1855—1858 — учился в немецкой школе при церкви св. Анны на Кирочной улице в С.-Петербурге.
1858—1861 — учился во Второй С.-Петербургской гимназии.
1861, июнь — декабрь — студент математического факультета С.-Петербургского университета.
1862—1865 — студент юридического факультета Московского университета.
1865, июнь — окончил юридический факультет Московского университета со степенью кандидата прав.
1865, 14 июня — причислен к службе по Государственному контролю в качестве счетного чиновника.
1865, 30 сентября — переведен в Главный штаб с назначением состоять при штабе для юридических занятий с утверждением в чине коллежского секретаря со старшинством с 30 сентября 1865 г. (дата начала государственной службы).
1865, декабрь — опубликована выпускная диссертация «О праве необходимой обороны».
1866, 18 апреля — перемещен в С.-Петербургскую Судебную палату на должность помощника секретаря палаты.
1866, 23 декабря — назначен секретарем прокуратуры Московской судебной палаты.
1867, 7 ноября — назначен товарищем прокурора вначале Сумского, а затем Харьковского окружного суда.
1868, 8 ноября — награжден орденом Святого Станислава II степени с императорской короной.
1869, 6 февраля — определением Департамента Герольдии Правительствующего сената произведен в титулярные советники.
1870, 18 января — назначен товарищем прокурора С.-Петербургского окружного суда.
1870, 26 июня — назначен самарским губернским прокурором.
1870, 16 июля — назначен прокурором Казанского окружного суда.
1871, 20 мая — назначен прокурором С.-Петербургского окружного суда.
1871, 9 октября — произведен в чин коллежского асессора.
1874, 1 января — награжден орденом Св. Владимира IV степени.
1875, 17 июля — назначен вице-директором департамента Министерства юстиции.
1875, 2 октября — произведен в чин надворного советника.
1876, 1 января — произведен в чин коллежского советника.
1877, 29 апреля — назначен директором департамента Министерства юстиции.
1877, 1 июня — определением Правительствующего сената утвержден почетным мировым судьей по г. С.-Петербургу.
1877, 24 декабря — назначен председателем С.-Петербургского окружного суда с производством в статские советники.
1878, 31 марта — председательствующий в судебном заседании по делу Веры Засулич.
1879, 14 июня — награжден золотым знаком Красного Креста за работу в комиссии Государственного совета по тюремному делу.
1881, 21 октября — назначен председателем гражданского департамента С.-Петербургской судебной палаты.
1883, 1 января — за отличие по службе произведен в действительные статские советники.
1885, 30 января — назначен обер-прокурором уголовного кассационного департамента Правительствующего сената.
1886, 13 апреля — награжден орденом Св. Владимира III степени.
1888, 18 октября — командирован в Харьков для руководства следствием по делу о крушении царского поезда в районе ст. Борки.
1889, 9 апреля — награжден орденом Св. Станислава I степени.
1890, 28 апреля — Советом Харьковского университета возведен в степень доктора уголовного права по совокупности работ.
1891, 5 июня — освобожден от обязанностей обер-прокурора уголовно-кассационного департамента Сената, назначен сенатором и поведено присутствовать в уголовно-кассационном департаменте Сената с производством в чин тайного советника.
1892, 21 октября — вновь назначен обер-прокурором уголовно-кассационного департамента Сената с оставлением в звании сенатора.
1895, 1 января — награжден орденом Св. Анны I степени.
1896, 7 декабря — избран почетным членом Академии наук.
1896, 30 декабря — согласно личной просьбе уволен от исполнения обязанностей обер-прокурора уголовно-кассационного департамента Правительствующего сената; повелено присутствовать в том же департаменте Сената.
1898, 1 января — награжден орденом Св. Владимира II степени.
1900, 8 января — избран почетным академиком АН по разряду изящной словесности.
1900, 5 июля — перемещен из уголовно-кассационного департамента в Первое общее собрание Правительствующего сената.
1901, 13 ноября — награжден Академией наук Пушкинской Золотой медалью за критический разбор сочинения Н. Телешова «Повести и рассказы».
1905, октябрь — награжден Золотой медалью Академии наук за рецензирование художественных произведений.
1906, 1 января — награжден орденом Белого орла.
1907, 1 января — назначен членом Государственного совета с оставлением в звании сенатора.
1907, 15 октября — награжден Золотой медалью Академии наук за рецензирование художественных произведений А. П. Чехова «Очерки и рассказы».
1909, 12 марта — награжден Золотой медалью Академии наук за критический разбор художественных произведений.
1910, 1 января — Присвоен чин действительного тайного советника.
1911, 25 мая — награжден именным эмалированным значком попечительства о трудовой помощи.
1911, 3 ноября — награжден Золотой медалью Академии наук за активное участие в работе комиссии по рассмотрению сочинений, представленных для участия в конкурсе.
1915, 30 сентября — награжден орденом Александра Невского.
1917, 30 мая — по указу Временного правительства назначен первоприсутствующим (председателем) в общем собрании кассационных департаментов Сената.
1917, 25 декабря — Решением СНК РСФСР уволен с должности члена Государственного совета с 25 октября 1918 г. в связи с упразднением этого органа.
1918, 10 января — избран профессором по кафедре уголовного судопроизводства Первого Петроградского университета.
1920, 15 июня — подписан договор о передаче архива А. Ф. Кони за 54 года его деятельности в Пушкинский дом Академии наук.
1924, январь — назначен председателем комиссии Академии наук по устройству юбилея к 100-летию со дня рождения В. В. Стасова.
1924, 9 февраля — Торжественное собрание в Академии наук в Ленинграде, посвященное 80-летию со дня рождения А. Ф. Кони.
1926, 15 марта — по представлению Академии наук А. Ф. Кони назначена персональная пенсия в размере 200 руб. в месяц.
1885—1926 — избран почетным членом юридических, медицинских, филологических, психиатрических и других обществ. В архиве хранится 148 документов, удостоверяющих избрание.
1927, 17 сентября — скончался в Ленинграде.
Источники:
Крыжицкий Г. К. Обаяние ума.
Смолярчук В. И. Анатолий Федорович Кони. М., 1981.