О русском народном инструменте под названием «гудок» рассказывает советский музыковед, фольклорист и педагог Лев Владимирович Кулаковский (1897—1989).
Лев Кулаковский. Русский народный инструмент «гудок»
Черт играет на гудке. Средневековая миниатюра
«Гудебный сосуд»… «Диавольский сосуд»… Как еще заклеймить его — этот ненавистный гудок?!
На пожелтевшей странице древней рукописи рисунок — гневная карикатура монаха-летописца: черт играет на музыкальном инструменте, по всем данным именно на этом «дьявольском сосуде».
А в народных песнях гудок вспоминается с любовью, непременно в ласкательной форме — гудочек!
Заиграй, моя волынка,
Загуди, мои гудочек!
Что же представлял собой этот ныне уже исчезнувший из быта, ставший музейным экспонатом русский гудок?
Грубый самодельный корпус, иногда схожий с корпусом мандолины, три струны, по которым водили смычком древней формы, похожим на лук. Вот и весь этот нехитрый скомороший инструмент — предок или ближайший родич скрипки, виолончели (держали его при игре у колена).
Гудошник и волынщик. Средневековый рисунок
Если флейта Пана (у нас — кувиклы), имея, вероятно, самую долгую историю, превратилась наконец в «царя инструментов» — орган; гусли (или их древний вариант) — «переросли» в фортепиано; рожок, звучавший на полях наших, вероятно, не менее тысячи лет, раскрыл нам недавно ценнейшее наследие пастушьей музыки, то гудок — хотя история его относительно близка и коротка — словно скрылся в тумане, остался неизученным, не дался в руки ни одному фольклористу. Можно только догадываться, что игра на нем сопровождала пляски, плясовые песни, что непрерывное гудение при этом издавала басовая струна (как на некоторых сохранившихся и поныне народных инструментах, например лире, волынке). Но ничего точного об игре на гудке и репертуаре гудошников нам неизвестно.
Правда, у ряда народов сохранились ближайшие родичи гудка, по которым можно хотя бы представить себе искусство гудошников, но все это — лишь «по аналогии». Русский гудок остался белым пятном нашей фольклористики.
Официально считается, что гудошники давно исчезли; о последних из них смутно сообщали в прошлом столетии. Но какой фольклорист не мечтал про себя поймать ускользающую жар-птицу — найти этого «последнего»? И вспоминал при этом: ведь в начале тридцатых годов так же думали о русской флейте Пана — и потом неожиданно нашли ее, сначала в Курской, затем Брянской областях (а игру на древних гуслях — на Псковщине).
Находка такая была бы не просто спортивной удачей, хотя захватывающее чувство первооткрывателя нельзя сбрасывать со счетов. Она позволила бы прочитать важную, полустертую страницу русской народной музыки.
Ажиотажа поисков гудка — «снежного человека» фольклористики — не удалось избежать и мне.
Псковский гудошник Степан. Середина XIX века
* * *
Это произошло в том же 1940 году. После доклада о фольклорной работе, сделанного во время экспедиции в Орловском музыкальном училище, ко мне подошел один из слушателей, юный виолончелист. Явно стесняясь, он рассказал, что совсем недавно видел на родине в Брянске старика слепца с каким-то странным музыкальным инструментом вроде скрипки. «Грубый инструмент, самодельный,— прибавил юноша,— и струн на нем всего три, и держал он его не как скрипачи, а у колена».
Далее выяснилось, что и смычок у старика был необычным — вроде лука. Этого было достаточно, все приметы сходились: юноша видел гудок, слышал гудошника — может быть, последнего!
— А не обратили ли вы внимания, что за песни исполнял старик?
— Какие-то исторические… под собственный аккомпанемент.
— Когда же вы видали его? Где он сидел? — взволновался я. Мало того, что нашелся живой гудошник, он пел, оказывается, исторические песни, которых на Брянщине никто и не слыхивал! Каждая такая песня — драгоценнейший документ прошлого.
— А совсем недавно,— отвечал юноша.— Старик обычно сидел на берегу Десны, в самом Брянске. Слепой старик, с ним мальчик-поводырь. Может быть, и сейчас сидит!
План моей орловской поездки был тут же изменен: через несколько часов я уже ехал первым поездом в Брянск. Побежал к указанному месту — нет старика!
Начались расспросы, поиски. «Да, был. Видели, слышали!».
Трудно было и не заметить: несколько недель кряду старик сидел на одном месте, пел и играл на своем диковинном инструменте, забрел раз даже в городской парк. Все видели его — от секретаря райкома до мальчишек на пристани.
Новгородский гудочек XIV века
Все видели — и никто, никто не заинтересовался его песнями, его инструментом! Никому и в голову не пришло, что старик этот со своим гудком и историческими песнями редкая культурная ценность, что находка и изучение ее составили бы гордость специальной экспедиции, посланной за тысячи километров.
Но гудошника в Брянске уже не было: за несколько дней до моего приезда он исчез; видимо, был захожим и отправился снова в путь. Обратился я даже в милицию — безрезультатно: никаких правил старик не нарушал, милиция им не интересовалась.
В волнении и растерянности, второпях (надо было срочно выезжать) я сделал совершенно непростительный промах: не испробовал средств, которые уже выручали меня,— не дал заметки в местную газету или в местный радиоузел.
Очень скоро возникли новые следы гудошника — на этот раз они вели в Рязанскую область. Старожил из рязанского городка Сапожка сообщил о местном гудошнике, его судьбе. И здесь я опоздал: гудошник умер, его неуклюжим инструментом завладели ребята. Гриф отломили, нарекли гудок, корабликом — и пустили в последнее плавание по весенним лужам…
Так затерялась важная, казалось, вот-вот уже ухваченная нить, способная немало разъяснить в народной музыкальной культуре прошлых веков.
Последние годы порадовали, правда, новыми находками археологов: влажная почва Новгорода, сохранившая нам гусли, сберегла и гудок! Было найдено четыре гудка, один из них почти целый. Теперь мы уже точно знаем, что в XII—XIV веках в Новгороде действительно играли на гудках; мы можем назвать и материал, из которого его делали здесь,— ель, даже клен, которым он был склеен.
Но главное — способ извлечения звука, строй струн, характер звучания, манера исполнения, репертуар гудошников — по-прежнему неизвестны.
Найти бы «живой» гудок — целый, со смычком, струнами, действующий!
А может быть, где-нибудь и сейчас еще ходит «последний» гудошник, водит смычком по струнам перед равнодушными прохожими?!
Если увидите —не пройдите мимо!
Источник: Русский старинный фольклор. Народные инструменты. Как рождалась инструментальная музыка // Кулаковская Н. Н., Кулаковский Л. В. За народной мудростью. Москва, 1975