Сегодня Петербургу, Петрограду, Ленинграду исполняется 317 лет. В этот день можно послушать песню об одной из самых известных достопримечательностей города на Неве — Васильевском острове.
История, мифы, легенды Васильевского острова
Песня «Васильевский остров». Слушать онлайн
Песня Сергея Григорьева «Васильевский остров». Фото Валерия Пятинина. 2003 г.
Песня «Васильевский остров». Текст
Сколько лет… Это очень непросто…
Но, наверно, я вспомню опять
Академию, Сфинксов, Васильевский остров,
Где мы часто любили гулять.
У дворца фаворита Петрова,
У Невы, у Ростральных колонн
Я пытался найти подходящее слово,
Повторяя, что снова влюблён.
А потом, тишины не нарушив,
Промолчав у Невы до утра,
Ты хотела спасти мою грешную душу
В этой церкви, что помнит Петра.
Были дни и длинней и короче,
Без обиды, без боли, без слов,
Без надежды понять эти Белые ночи
И печаль разведённых мостов.
Всё менялось в безоблачной сини
Над закованной в камень рекой
Среди старых домов и васильевских линий,
Нарисованных чьей-то рукой.
Мимо здания древних Коллегий,
Мимо Стрелки и невского льда
Пронеслось наше счастье в стремительном беге
И ушло, как сквозь пальцы вода.
2003
Наверное, многим жителям Петербурга да и тем, кто время от времени посещает Северную столицу, хорошо знакомы достопримечательности Васильевского острова. Однако, как нам представляется, будет нелишним немного рассказать о тех из них, которые упоминаются в песне.
1. Васильевский остров
Памятник бомбардиру Василию Корчмину на Васильевском острове (скульпторы Лукьянов Г. В., Сергеев С. В., 2003). Фото В. Пятинина
Васильевский остров — один из самых старых районов Петербурга, оставивший след не только в истории, но и в городском фольклоре Северной столицы. С ним связано немало мифов и легенд. Говорят, что жившие в далёкой древности волхвы совершали здесь свои таинственные обряды, поселившийся недалеко от Двора Духов художник Николай Рерих проводил спиритические сеансы, а из лаборатории Вильгельма Пеля по ночам вылетали грифоны, вызванные к жизни магическим искусством знаменитого аптекаря. Но самая любопытная, с исторической точки зрения, легенда связана с названием острова.
Действительно, почему именно Васильевский, а не, к примеру, Алексеевский, Романовский, Нарышкинский? Городской фольклор отвечает на этот вопрос следующим образом.
Давным-давно жил здесь рыбак Василий вместе с женой Василисой, по имени которых и стал называться безымянный остров. Согласно другой легенде, название произошло от искажённого финского Vasikka-saari, что в переводе означает ,«Телячий остров». Но самая распространённая городская легенда связана с именем первого российского императора — Петра Великого.
Если верить этой легенде, в петровские времена на острове располагалась артиллерийская батарея под начальством Василия Корчмина, которому Пётр посылал приказы в виде записок, начиная свои послания коротко и ясно:
«К Василию на остров».
Интересная версия, однако на самом деле остров стал называться Васильевским или Васильевым гораздо раньше. В Переписной окладной книге Водской пятины Великого Новгорода он упоминается уже в 1500 году, а название его скорее всего происходит от имени одного из новгородских посадников: Василия Селезня, Василия Казимира или Василия Ананьина.
2. Закованная в камень река. Нева
Наводнение в Петербурге. Вышина воды 7 ноября 1824 года. На фотографии хорошо видно, наскалько высоко стояла вода.
Как известно, Санкт-Петербург расположен по обоим берегам реки Невы при её впадении в Финский залив, где она образует разветвлённую дельту с многочисленными малыми реками, протоками и каналами.
Сегодняшний облик самой главной водной артерии Петербурга трудно представить без её каменного убранства — гранитных набережных. Однако подобный наряд река получила не сразу. Хотя попытки «заковать» Неву в камень делались ещё при Петре I, к планомерному строительству набережных приступили только после восшествия на престол Екатерины II. В 1763–1788 годах появилась набережная «от Галерного двора до Литейного дома», затем были построены остальные.
Строительство набережных преследовало не только эстетические цели. С первых месяцев существования одной из главных проблем Петербурга была проблема наводнений. Первое было уже в августе 1703 года, а за всю историю города их насчитывается более трёхсот.
С научной точки зрения в этом природном явлении нет никакого секрета, однако вот что интересно: самое значительное и разрушительное наводнение 7 (19) ноября 1824 года, когда вода поднялась выше ординара на 4 м. 21 см., повторилось ровно через сто лет, 23 сентября 1924 года (уровень воды — 3 м. 80 см.).
Мистика? Посмотрим, что будет в 2024 году.
3. Разведённые мосты
Василий Семёнович Садовников (1800—1879). Вид Благовещенского моста с набережной Васильевского острова. 1851
Разведённые мосты — один из символов Петербурга, Петрограда, Ленинграда. Однако так было не всегда. Дело в том, что до середины XIX века сообщение между левым берегом Невы и Васильевским островом просходило следующим образом: летом строились наплавные понтонные мосты на деревянных барках-планшкоутах, которые разводились для прохода судов, а зимой прокладывались дороги по льду. Первый постоянный — Благовещенский — мост был построен только в 1850 году по проекту инженера Станислава Кербедза и архитектора Александра Брюллова. С ним связана одна из петербургских легенд.
За время строительства моста карьера одного из его создателей пошла в гору: майор Кербедз стал генерал-майором Кербедзом. Этому придумали довольно оригинальное объяснение. Якобы Николай I приказал повысить Кербедза на столько воинских званий, сколько пролётов будет иметь новый мост. Нетрудно понять, насколько фантастичен подобный рассказ.
Благовещенский мост имеет восемь пролётов, и если бы майора Кербедза должны были повысить на восемь званий, то он бы должен был стать на одну ступень выше русского императора, который и отдал это распоряжение.
В завершение упормянем и такой факт, связанный с событиями Октябрьской революции. Вечером 25 октября 1917 года за Благовещенским мостом стоял знаменитый крейсер «Аврора», из носовой пушки которого в 21:40 был дан холостой залп, послуживший сигналом к началу штурма Зимнего дворца.
4. Невский лёд
Река Нева и Васильевский остров зимой. Невский лёд. Фото В. Пятинина
Невский лёд играл в жизни петербуржцев огромное значение.
Мы уже говорили о том, что до середины XIX века не существовало постоянных мостов через Неву, и поэтому в зимнее время жителям Васильевского острова приходилось переправляться на левобережье по льду замёрзшей Невы. Более того, такой способ перемещения по городу был популярен у петербуржцев даже с появлением постоянных мостов и современных видов транспорта: ещё в конце XIX—начале ХХ веков замёрзшую реку пересекали не только в санях и каретах, но и на трамвае, по проложенным через невский лёд рельсам.
Невский лёд связан также с некоторыми петербургскими традициями.
Зимой на Неве устраивались катки и горки для катания на санках, а перед Зимним дворцом в праздник Крещения Господня делалась прорубь «Иордань» для освящения воды.
В петровское время, после ледостава, один из придворных шутов возвещал об открытия санного пути барабанным боем, переходя реку в каком-нибудь «странном наряде», а о вскрытии главной водной артерии Петербурга возвещали три выстрела пушки Петропавловской крепости. С тех же самых времён существовала и другая традиция, связанная с началом навигации.
В день вскрытия Невы комендант Петропавловской крепости садился в лодку и выезжал на середину реки, чтобы наполнить хрустальный кубок невской водой. Затем он направлялся в Зимний дворей и преподносил этот кубок императору. Данная традиция просуществовала до начала ХХ века.
5. Васильевские линии
Генеральный план Санкт-Петербурга, предложенный Жаном Леблоном. 1717 г.
Одной из особенностей Васильевского острова является отсутствие улиц. Нет, улицы, конечно, есть, но называются они по-другому — линии, различающиеся по номерам: 1-я, 2-я и т.д. И этому есть своё объяснение.
Как известно, на острове Пётр планировал построить административный центр новой столицы, прератив его в некое подобие Венеции или Амстердама. А какая Венеция или Амстердам без каналов? Поэтому согласно плану, разработанному архитектором Жан-Батистом Александром Леблоном (1679—1719), с запада на восток было проложено три длинных прямых проспекта (Большой, Средний и Малый), который должны были пересекать водные каналы-линии. После смерти Петра, когда центр города переместился на левый берег Невы, от этой идеи отказались, а несколько вырытых к тому времени каналов засыпали.
Такова вкратце настоящая история Васильевских линий. Посмотрим теперь, что говорит фольклор. А он связывает отказ от проведения каналов с именем свтелейшего князя Александра Даниловича Меншикова (1673—1729) — друга и ближайшего сподвижника Петра Первого, генералиссимуса, первого генерал-губернатора Санкт-Петербурга, а также человека нечистого на руку.
В это время Меншиков строил свой собственный дворец, как говорили злые языки, на деньги, выделенные для строительства каналов. Поэтому и распорядился Александр Данилович рыть их уже и мельче тех, что предусматривал проект Леблона. И даже царь, приехавший с инспекцией на место работ, измерив их ширину и сравнив с шириной амстердамских каналов, убедился, что никакой Венеции или Амстердама построить не удастся. Каналы Пётр приказал засыпать, предварительно прогулявшись своей дубинкой по спине фаворита.
6. Старые дома
Памятник Доменико Трезини на Университетской набережной. Скульптор Павел Игнатьев, архитектор Павел Богрянцев. 2013 г. Фото В. Пятинина
Среди домов Васильевского острова встречаются, можно сказать, ровесники города. Например, дом одного из первых петербургских архитекторов — Доменико Андреа Трезини (1670—1734), построенный по его собственному проекту. Перед ним в феврале 2014 года был открыт несколько необычный памятник знаменитому швейцарцу, автор которого, скульптор Павел Игнатьев, на вопрос о том, почему он изобразил Трезини иронично, ответил следующим образом:
А он никому не нужен таким, каким он был. Трезини оставил два абсолютных бренда Петербурга: колокольню Петропавловского собора и здание Двенадцати коллегий. И поза с откинутой головой говорит:
«Вот вам! Ничего себе получилось!»
7. Церковь, что помнит Петра
Андреевский собор на Васильевском острове. Фото В. Пятинина
Наверное, в настоящее время практически невозможно найти подобное культовое сооружение, однако память о первом русском императоре долгое время хранила предшественница нынешнего собора св. апостола Андрея Первозванного. В 1732 году на его месте стояла деревянная церковь, в которую перенесли иконостас из домовой церкви Меншиковского дворца, где часто бывал Пётр Великий.
В 1744 году церковь получила статус собора, а 4 июля 1761 года сгорела в пожаре после удара молнии. Спустя два года строительство нового храма, на сей раз из камня, начал Александр Вист (1722—1794), которого нельзя назвать самым удачливым зодчим из тех, что работали в Петербурге.
Во время строительства собора рухнул уже возведённый купол, что послужило причиной ареста архитектора. И хотя прямых доказательств его вины не нашли, а причиной аварии посчитали некачественный кирпич, Виста отстранили от дальнейшей работы над проектом.
Другой не менее известный проект архитектора — Ботный домик в Петропавловской крепости, созданный специально для «дедушки русского флота» — ботика Петра I, на котором будущий император постигал азы морского дела, плавая по Плещееву озеру. Здесь Александра Францевича постигла неудача иного рода. Когда домик был уже построен, оказалось, что внести ботик внутрь не представляется возможным из-за слишком узкого дверного проёма.
8. Академия
Здание Академии художеств на Васильевском острове. Фото В. Пятинина
В самом конце Университетской набережной Васильевского острова расположено здание Академии художеств, построенное в 1764—1788 годах по проекту архитекторов Александра Кокоринова (1726—1772) и Жан-Батиста-Мишеля Валлен-Деламота (1729—1800).
С именем Александра Филипповича Кокоринова, который был не только строителем, но и профессором, а также ректором Академии художеств, связана следующая легенда.
Говорят, что архитектор был обвинён в хищении казённых средств, «стал худеть, задумываться, заговариваться, и, в припадке меланхолии» повесился на чердаке своего детища. С тех самых пор по коридорам Академии гуляет призрак ректора, являясь время от времени нерадивым студентам.
Конечно, это не более чем легенда. На самом деле Кокоринов умер от водянки.
9. Сфинксы
Сфинксы на Университетской набережной. Фото В. Пятинина
Напротив Академии художеств на пристани находятся две скульптуры Сфинксов. Это настоящие египетские сфинксы XIV веке до н. э. с лицом фараона Аменхотепа III. Они были найдены при раскопках на территории его заупокойного храма в Фивах, куплены в Александрии и привезены в Петербург. С 1834 года Сфинксы стоят на Университетской набережной.
Многие жители Васильевского острова приписывают Сфинксам мистические свойства, считая, что выражение их лиц может меняться в течение дня от каменно-равнодушного до зловещего, да и вообще, если смотреть на этих стражей царства мёртвых достаточно долго, можно впасть в полуобморочное состояние с галлюцинациями и странными видениями или просто потерять рассудок. Впрочем, по мнению других не менее мистически настроенных петербуржцев Сфинксы надёжно охраняют город от тёмных сил.
10. Дворец фаворита Петрова
Дворец А. Д. Меншикова на Васильевском острове. Фото В. Пятинина
Дворец фаворита Петрова это дворец вышеупомянутого Александра Даниловича Меншикова, который жил здесь до своей опалы и ссылки в Сибирь (1727). В 1731 году во дворце разместили Сухопутный кадетский корпус, а в 1981 году его передали музею Эрмитаж.
Как мы уже сказали, на Васильевском острове Пётр планировал создать административный центр своей будущей столицы, однако петербуржцы не очень охотно селились на заболоченной территории. Надеясь активизировать застройку острова, царь дарит его Меншикову. И здесь Пётр конечно же не ошибся.
На Меншиковскиом или Княжеском (так одно время назывался Васильевский) острове развернулось широкомасштабное строительство резиденции фаворита с огромной усадьбой, службами и парком, соединёнными со взморьем дорогой, ставшей впоследствии Большим проспектом. Всего же на строительство дворца архитекторы Джованни Мария Фонтана (1670—1712?) и Готфрид Иоганн Шедель (1680—1752) потратили целых одинадцать лет (1710—1721).
И дворец получился большим и роскошным, украшенным позолотой, гобеленами, венецианскими зеркалами, хрустальными люстрами, стульями и диванами из красного дерева, инкрустированными столами на позолоченных ножках. Здесь проходили знаменитые петровские ассамблеи, придворные церемонии, дипломатические приёмы, шумные пиры и празднества «птенцов гнезда Петрова», поскольку царский дворец был намного скромнее меншиковского. Но Пётр не завидовал своему фавориту. Напротив ему даже доставляло удовольствие смотреть на расточительность Меншикова, и участникам шумного и расточительного застолья не раз приходилось слышать из уст царя фразу:
«Вот как Данилыч веселится!»
Впрочем отношения монарха с фаворитом не всегда складывались столь безоблачно. Имея от природы блестящий ум, превосходные таланты администратора, храбрость и решительность, много раз проявленные на войне, Меншикову были присущи не менее выдающиеся отрицательные качества: жадность, зависть, коварство, непомерное тщеславие и постоянное желание как можно глубже запустить руку в государственную казну.
Пётр, конечно, не мог не знать о столь пагубном пристрастии своего любимца, которому многое прощал ввиду особого к нему расположения. Но иногда и самодержец терял терпение и приговаривал Данилыча к огромным денежным штрафам, на что тот отвечал характерным лукавством и изворотливостью.
Гольштейн-готторпский резидент в Петербурге Г. Ф. Бассевич рассказывает, что разгневанный Пётр приказал однажды своему любимцу заплатить в казну 200 тысяч рублей. По тем временам это была астрономическая сумма (для сравнения: каменный двухэтажный дом в центре Москвы стоил тогда 500 рублей). После этого приказа, как по мановению волшебной палочки, из дворца Меншикова исчезло всё богатое убранство, что весьма не понравилось царю. Самодержец потребовал объяснений.
Меншиков. Я принужден был продать свои гобелены и штофы, чтобы хотя несколько удовлетворить казенные взыскания!
Пётр. Прощай, в первый твой приёмный день, если найду здесь такую же бедность, не соответствующую твоему званию, то заставлю тебя заплатить ещё двести тысяч рублей.
И действительно, через некоторое время всё вернулось на свои места.
11. Коллегии
Здание Двенадцати коллегий на Васильевском острове. Фото В. Пятинина
Неподалёку от Меншиковского дворца находится здание Двенадцати коллегий, которые Пётр учредил для управления государством, и которые стали прообразом будущих министерств. Архитекторы Доменико Андреа Трезини (1670—1734), Леонард Теодор Швертфегер (около 1680 — после 1738) и Михаил Григорьевич Земцов (1688—1743), сменяя друг друга, строили Коллегии целых 20 лет (1722—1742). После смерти Петра все правительственные учреждения были перенесены на левый берег Невы, а интересующее нас строение с 1837 года стало главным зданием Университета.
Если посмотреть на здание Двенадцати коллегий со стороны Университетской набережной, нетрудно заметить некоторую странность. Коллегии расположены торцом к набережной в отличие от других сооружений, расположенных фасадом. Подобное архитектурное решение Доменико Трезини легко объяснимо: здание должно было стать западной границей будущей центральной площади. Фольклор же объяснил эту аномалию иначе, приписав столь необычную идею хитрости и жадности всё того же Александра Даниловича Меншикова. Согласно одному из преданий дело было так.
Перед отъездом из Петербурга Пётр поручил своему любимцу построить здание Двенадцати коллегий, разрешив в награду за труды взять себе земли, лежащие к западу от будущей постройки. Умный и изворотливый Меншиков рассудил: если здание будет стоять фасадом к Неве, то на его долю достанется лишь узкая полоска прибрежной территории. Поэтому лукавый фаворит и велел развернуть фасад на 90 градусов. Вернувшийся Пётр сильно разгневался, нещадно бил Данилыча перед построенным им зданием, но не стал брать назад своё царское слово.
12. Стрелка
Ансамбль Биржевой площади на Стрелке Васильевского острова. Ростральные колонны. Здание Биржи. Фото В. Пятинина
Стрелка Васильевского острова это то место, где Нева делится на две части — Большую Неву на юге и Малую Неву на севере. С петровского времени и до середины XIX века здесь находился Морской Торговый порт, для размещения учреждений которого был создан один из самых совершенных архитектурных ансамблей эпохи ампира — ансамбль Биржевой площади. Его центром является здание бывшей Фондовой биржи (1805—1810), построенное архитектором Жан-Франсуа Тома де Томоном (1760—1813) по образцу древнегреческого храма Посейдона в Пестуме. Морское назначение здания подчёркивает размещённая на фронтоне скульптура бога морей Посейдона с трезубцем в руке. До недавнего времени здесь размещался Центральный военно-морской музей, с 2012 года Биржа стала частью Эрмитажа, где в скором времени (ориентировочно в 2021 году) появится музей геральдики.
С Биржевым ансамблем стрелки Васильевского острова также связана одна из петербургских легенд.
Идея композиции Стрелки пришла к Тома де Томону за утренней трапезой, когда был подан полукруглый поднос со стоящим точно в центре низким кофейником и двумя высокими симметрично расположенными чашками по краям.
13. Ростральные колонны
Карл Петрович Беггров (1799—1875). Ростральные колонны в XIX веке
На Стрелке Васильевского острова расположены также две 32-метровые Ростральные колонны — символы морских побед России. Их название происходит от латинского слова rostrum — нос корабля, поскольку в Древнем Риме подобные колонны украшались носами побеждённых кораблей. На вершинах колонн установлены треножники с чашами, в которых по праздникам зажигают огонь. До 1957 года в чашах горели смоляные факелы, после к треножникам был подведён газ.
Я не встречал каких-либо преданий или легенд, связанных с Колоннами, хотя и здесь не обошлось без некоторых загадок.
В большинстве учебников по краеведению утверждается, что Ростральные колонны служили маяками Петербургского торгового порта. Скептики возражают, ссылаясь на то, что маяки ставят на берегу моря или океана, а не реки, и всегда ставят один маяк; да и в самом центре Санкт-Петербурга, где невозможно сбиться с курса и сесть на мель, в них вообще нет необходимости.
У подножия Ростральных колонн Тома де Томон расположил четыре фигуры авторства скульпторов Жозефа Камберлена (1756—1821) и Жака Тибо (?), а также каменотёса Самсона Ксенофонтовича Суханова (1768 — после 1840). В той же краеведческой литературе говорится о том, что это аллегории рек Волги, Невы, Волхова и Днепра. Аргументом против подобной трактовки скептики считают отсутствие у двух скульптур сосуда со льющейся из него водой.
Короче говоря, вопрос о том, являются ли фигуры Ростральных колонн аллегориями русских рек, остаётся открытым.
14. Белые ночи
Исаакиевский собор. Стрелка Васильевского острова. Биржа. Ростральные колонны. Фото В. Пятинина
Васильевский остров, равно как и остальной Петербург, полон тайн, загадок и символов, один из которых — знаменитые на весь мир Белые ночи. Наука достаточно легко находит объяснение этому природному явлению, но способна ли она сказать, почему, проходя по петербургским улицам, площадям и набережным прозрачной белой ночью, мы погружаемся в призрачную атмосферу неразгаданной таинственности и романтики. Здесь наука бессильна. Это может сделать только поэзия. Поэтому давайте вспомним пушкинские строки из «Медного всадника», которые так превосходно описывают Белую ночь.
И, не пуская тьму ночную
На золотые небеса,
Одна заря сменить другую
Спешит, дав ночи полчаса.