Довелось мне как-то присутствовать на эрмитажной лекции, посвящённой французскому классицизму.
Лектор, женщина средних лет, с придыханием вещала о своём преклонении перед гением энциклопедистов: Вольтера, Дидро, Руссо, Даламбера…
Не знаю, какое впечатление произвело лекторское сюсюканье на остальную аудиторию, но мне в определённый момент оно показалось не только скучным, но и тошнотворным, а на ум пришли слова Дениса Ивановича Фонвизина (цитирую по книге Н. Эйдельмана «Мгновенье славы настаёт…»):
Господа вояжеры лгут бессовестно, описывая Францию земным раем. Спору нет, что в ней много доброго; но не знаю, не больше ли худого.
Рассудка француз не имеет и иметь его почел бы несчастьем своей жизни, ибо оный заставил бы его размышлять, когда он может веселиться. Забава есть один предмет его желаний… Божество его — деньги.
Правду сказать, народ здешний с природы весьма скотиноват.
Прибытие Волтера в Париж произвело точно такое в народе здешнем действие, как бы сошествие какого-нибудь божества на землю.
Из всех ученых удивил меня д’Аламберт. Я воображал лицо важное, почтенное, а нашел премерзкую фигуру и преподленькую физиономию… Д’Аламберты, Дидероты в своем роде такие же шарлатаны, каких видел я всякий день на бульваре; все они народ обманывают за деньги, и разница между шарлатаном и философом только та, что последний к сребролюбию присовокупляет беспримерное тщеславие.
Если что во Франции нашел я в цветущем состоянии, то, конечно, фабрики и мануфактуры. Нет в свете нации, которая б имела такой изобретательный ум, как французы, в художествах и ремеслах, до вкуса касающихся.
Однако, в награду за перенесённую двухчасовую пытку вольтерами, дидрами и даламберами, пришло вдохновение в виде следующего опуса.
Лекция
Худую жопу держит стул.
В глазах — божественные глюки.
Жан-Жак Бруссо в меня метнул
Кусок дидра рукой науки.
Ну что, доволен? Ты ж мечтал
Узнать повадки Даламбера
И стопудовый идеал
Ещё какого-нибудь хера.
Так узнавай средь этих стен,
Каков на запах этот гений,
Большой квадратный многочлен
Шести французских академий.