90 лет со дня смерти Ленина

Сегодня исполняется 90 лет со дня смерти основателя СССР Владимира Ильича Ленина (1870—1924), одного из самых противоречивых общественных и политических деятелей не только Советского Союза, но и всего мира. Споры вокруг личности Ленина и его значения для мировой истории продолжались на протяжении всего XX века. Продолжаются они и по сей день.

Ленин всегда живой. Фото Валерия Пятинина

Сердце вождя мирового пролетариата остановилось 21 января 1924 года в 18:50 по московскому времени. Владимир Ильич скончался, так и не придя в божеский вид, распрощавшись с интеллектом и забыв таблицу умножения, игнорируемый соратниками и преследуемый различными фобиями. В общем и целом, с ноября—декабря 1922 года, после того как случился первый приступ, это был уже живой труп, не только с точки зрения физиологии, но и политики. На сцену русской и мировой истории, сначала в роли статиста, а затем — исполнителя одной из главных ролей, выходил актёр совсем другого амплуа, других политических и общественных взглядов — Иосиф Сталин. Но речь сейчас не о нём.

Споры вокруг имени Ленина не прекращаются до сих пор. Кем он был? Оторванным от жизни идеалистом? Освободителем человечества от капиталистического рабства? Бандитом с большой дороги? Политическим миссией? Кровавым тираном? Гигантом мысли и отцом русской демократии?… Наверное, и тем, и другим, и третьим… Однако, как ни крути, а всё-таки хочется создать какой-то цельный образ, подобрать если не стопроцентное, то хотя бы приблизительное сравнение, которое кратко и ёмко охарактеризовало бы вождя мирового пролетариата. И такое сравнение, как представляется, удалось найти поэтам-символистам Серебряного века русской поэзии.

На смерть Ленина откликнулись многие деятели советской литературы и искусства. Среди них можно упомянуть Веру Инбер с её стихотворением «Пять дней и ночей», Демьяна Бедного со стихотворением «Снежинки», ставшим впоследствии песней (музыка М. Коваля), Александра Безыменского, написавшего «Партбилет № 224332», и многих других. Одни из этих произведений были, вероятно, написаны под влиянием искреннего чувства, за текстом других стоял явный политический заказ. Откликнулся на смерть вождя и… Кто бы вы думали? Не кто иной, как один из корифеев русского символизма — поэт Валерий Яковлевич Брюсов (1873—1924) в своём стихотворении «Ленин», написанном спустя четыре дня после смерти его главного героя.

Валерий Брюсов. Ленин

Кто был он? — Вождь, земной Вожатый
Народных воль, кем изменен
Путь человечества, кем сжаты
В один поток волны времен.

Октябрь лег в жизни новой эрой,
Властней века разгородил,
Чем все эпохи, чем все меры,
Чем Ренессанс и дни Аттил.>

Мир прежний сякнет, слаб и тленен;
Мир новый — общий океан —
Растет из бурь октябрьских: Ленин
На рубеже, как великан.

Земля! зеленая планета!
Ничтожный шар в семье планет!
Твое величье — имя это,
Меж слав твоих — прекрасней нет!

Он умер; был одно мгновенье
В веках; но дел его объем
Превысил жизнь, и откровенья
Его — мирам мы понесем!

25 января 1924 г.

Оставим в стороне разбор художественных достоинств и недостатков данного произведения, к тому же, сейчас трудно сказать, насколько Валерий Яковлевич был искренен в своих похвалах Вождю и его титаническим трудам по переустройству планеты. Обратим внимание на вторую строфу стихотворения, точнее — на сравнение Октября (Октябрьской революции) с Ренессансом и «днями Аттил», которое использует автор. Сравнение это не случайно ни для творчества самого Брюсова, ни для мировоззрения многих поэтов его круга, по мнению Александра Блока, «счастливейших или несчастливейших детей своего века», которые предчувствовали грядущие катаклизмы и появление некоей ужасной разрушительной силы. Эта сила представлялась им, с одной стороны, ужасной, безжалостной и беспощадной, с другой же стороны, по-варварски необычайно красивой в разрушении и необходимой как непременное условие для созидания. Это предчувствие, свойственное многим русским символистам, нашло наиболее ясное и последовательное поэтическое воплощение в произведениях Вячеслава Иванова и Валерия Брюсова.

У признанного лидера русского символизма — поэта и философа Вячеслава Ивановича Иванова (1866—1949) есть стихотворение «Кочевники Красоты». Вот его текст.

Вячеслав Иванов.
Кочевники Красоты

Кочевники Красоты — вы, художники.

Вам — пращуров деревья
И кладбищ теснота!
Вам вольные кочевья
Сулила Красота.

Вседневная измена,
Вседневный новый стан:
Безвыходного плена
Блуждающий обман.

О, верьте далей чуду
И сказке всех завес,
Всех весен изумруду,
Всей широте небес!

Художники, пасите
Грез ваших табуны;
Минуя, всколосите —
И киньте — целины!

И с вашего раздолья
Низриньтесь вихрем орд
На нивы подневолья,
Где раб упрягом горд.

Топчи их рай, Аттила,—
И новью пустоты
Взойдут твои светила,
Твоих степей цветы.

Хотя Кочевники Красоты Вячеслава Иванова не более, чем художники в широком понимании этого слова, способные силой искусства изменить мир — «нивы подневолья, Где раб упрягом горд», финал стихотворения, в котором звучит призыв к свирепому вождю гуннов Аттиле, наводившему страх на жителей Западной Римской империи, не очень-то обнадёживает.

Топчи их рай, Аттила.

Для этого нужны не художники, а настоящие варвары, лишённые любых моральных ориентиров. Подобные варвары появляются в стихотворении Валерия Брюсова «Грядущие гунны», написанном в 1905-м году — в год начала Первой русской революции.

Валерий Брюсов.
Грядущие гунны

Топчи их рай, Аттила.
Вяч. Иванов

Где вы, грядущие гунны,
Что тучей нависли над миром!
Слышу ваш топот чугунный
По еще не открытым Памирам.

На нас ордой опьянелой
Рухните с темных становий —
Оживить одряхлевшее тело
Волной пылающей крови.

Поставьте, невольники воли,
Шалаши у дворцов, как бывало,
Всколосите веселое поле
На месте тронного зала.

Сложите книги кострами,
Пляшите в их радостном свете,
Творите мерзость во храме,—
Вы во всем неповинны, как дети!

А мы, мудрецы и поэты,
Хранители тайны и веры,
Унесем зажженные светы,
В катакомбы, в пустыни, в пещеры.

И что, под бурей летучей.
Под этой грозой разрушений,
Сохранит играющий Случай
Из наших заветных творений?>

Бесследно все сгибнет, быть может,
Что ведомо было одним нам,
Но вас, кто меня уничтожит,
Встречаю приветственным гимном.

Как видно, призыв стихотворения Вячеслава Иванова не пропал даром. Он снова появляется в поэтическом тексте русского символизма, но на этот раз в виде эпиграфа, что, несомненно, задаёт тон всего произведения. Однако лирический герой Брюсова видит отнюдь не абстрактные и символические ужасы. Разрушение, которое несёт с собой опьянелая орда грядущих гуннов, реально, осязаемо и кроваво. Как отрицательное явление оно, казалось бы, не имеет право на существование. Но нет, наоборот, его нужно не осуждать, а «встречать приветственным гимном», освобождая противников государственности («Всколосите веселое поле На месте тронного зала»), врагов просвещения («Сложите книги кострами») , святотатцев («Творите мерзость во храме») и даже убийц («вас, кто меня уничтожит») от какой-либо ответственности («Вы во всем неповинны, как дети!»). Парадокс? Нет. Ведь, по мнению лирического героя, подобная «гроза разрушений» является условием общественного развития, необходимым злом исторического процесса. И зло это находит адекватное поэтическое воплощение в образе «грядущих гуннов» во главе с их предводителем — Аттилой.

Итак, на вопрос «С кем можно сравнить Владимира Ильича Ленина?» мы ответим следующим образом: с Аттилой, жестоким и беспощадным вождём гуннов, одним из разрушителей Древнего Рима, человеком, без которого не было бы ни Тёмных веков Западной Европы, ни западноевропейского Ренессанса. Кстати говоря, историк Иордан оставил нам его описание.

Никого не напоминает?

Смотрите также: