О русском народном инструменте под названием «рожок» рассказывает советский музыковед, фольклорист и педагог Лев Владимирович Кулаковский (1897—1989).
Лев Кулаковский. Русский народный инструмент «рожок»
Кулаковский Лев Владимирович (1897—1989), советский музыковед, фольклорист и педагог, автор научных работ по теории музыкального воспитания, статей по вопросам музыкального фольклора, педагогики, теории ладового ритма, музыкальной эстетики, составитель сборника «Русские, украинские и белорусские песни» (М., 1937).
Тайну действия музыки знали древние заклинатели змей, бессознательно знают ее и по сей день наши пастухи, играя в рожок коровам.
С. Есенин. Собр. соч., М., 1962, т. V, с. 30.
Раннее утро. Деревня еще спит — наработались за день, люди.
Но вот утреннюю тишину прорезает сильный, вблизи даже пронзительный звук. Пастуший рожок!
Просыпаются хозяйки, отзываются мычанием коровы. Начинается трудовой день…
За первым сигналом — побудкой — следует второй — сгонный.
Тут уж никакая сила не может удержать коров: с ревом устремляются они на знакомый зов, примыкая к стаду, занимая в нем свои уже привычные места.
Переливы рожка, мычание коров переплетаются, трудно различить, рожок ли подражает коровам, коровы ли — рожку.
Всходит солнце. И весь этот диковатый, многоголосый, нестройный хор как бы приветствует его. Недаром, видно, один из самых распространенных рожечных наигрышей назывался «Кирила». В переводе с персидского «Кирила» — это солнце. А может быть, тут замешан древнеславянский Ярило? Не его ли появление — восход солнца — призывали, приветствовали в глубокой древности предки рожка, громогласные рога — турьи, коровьи, горного козла?
Сигналы рогов были тогда и немирными: трубачи ездили в походы, сзывали воинов, вели их в сражение.
А потом к рожкам прислушивались на поле только коровы и овцы. Днем рожок сзывал разбредшееся стадо. В случае опасности звучал тревожный сигнал. Вечером рожок гнал стадо в деревню. И так от весеннего выгона скотины до поздней осени. Каждый день тишину русской деревни прорезали наигрыши нужнейшего для крестьян инструмента — пастушьего рожка.
Весной, когда нанимали пастухов, предпочтение отдавалось самому искусному рожечнику: выбор пастуха превращался порой в состязание музыкантов.
Рожечник был не только пастухом, но, можно сказать, «штатным музыкантом» своего села: на нехитром своем инструменте исполнял он песенные наигрыши — лирические и особенно плясовые. Без его участия не обходилась ни одна гулянка, ни одна свадьба, даже похороны.
Зимой, свободные от дел, пастухи не забывали о своих рожках, играли не только в одиночку, но и группами — «хорами», выступали в соседних городках.
А в конце прошлого века наши рожечники неожиданно завоевали европейскую известность. Владимирский пастух Кондратьев сбил «хор» рожечников из 12 человек. Ансамбль «владимирских рожечников» покорил своим искусством обе русские столицы, с триумфом выступал за границей. О «кондратьевцах» писал юный Горький, их мастерством восхищался Бородин.
Существовал этот ансамбль долго, с успехом выступал и после революции перед частями Красной Армии.
Но годы шли. Меньше стало рожечников, после смерти Кондратьева постепенно захирел и распался его прославленный «хор». Распались и другие ансамбли рожечников, и искусство их осталось почти неизученным. Фольклористы спохватились только в пятидесятых годах…
Кабинет народной музыки Московской консерватории. «Поезжайте в Юрьев-Польский, — напутствуют меня,— там, пишут, около церкви несколько лет назад собирались пастухи-рожечники. Может быть, удастся найти кого-нибудь из этой вымирающей профессии. Соберите пока хотя бы предварительные сведения!»
Еду. Разведка малоутешительна: рожечники состарились, обеззубели (а для «трубли» на рожке нужны хорошие зубы!). Редко где звучит еще над полями веселый голос рожка. На задворках, в грязи валяются части станков, на которых мастера вытачивали рожки. Мастеров этих объявили «кустарями» (со всеми вытекающими отсюда последствиями), и они предпочли разобрать станки и выбросить их.
С тяжелым чувством уезжал я обратно. В виде слабого утешения увозил с собой, уже в качестве «музейного экспоната», визгунок — самый маленький рожок.
Было раннее утро. Я стоял в тамбуре вагона. Солнце только что поднялось над горизонтом, зеленая щетина озимых искрилась росой…
И вдруг просторы широкого поля прорезал звонкий голос рожка. Казалось, он говорил, сообщал вдогонку мне: «Жив я! Не умер!».
Прошло несколько лет. И вот я листаю новую книгу: «Б. Смирнов. Искусство владимирских рожечников» — одно из самых блестящих достижений нашей музыкальной фольклористики.
Что лежит за ее страницами? Сколько неустанного труда и настойчивости потребовалось, чтобы найти, записать и расшифровать целую сотню приведенных здесь рожечных наигрышей!
Скептическая встреча вначале («Мы такую отсталую музыку искореняем!» —откровенно признался директор Областного Дома народного творчества), несколько лет малоуспешных поначалу поисков, сведение вместе одиночных рожечников — после того как удалось их найти. Организация их групп, ансамблей, запись на магнитофон их «трубли». Наконец, расшифровка этой иногда простой, но чаще сложной, узорчато-прихотливой ткани оригинальных инструментальных ансамблей.
И вот почти из «пепла» восстает блещущий своеобразными красками целый мир русского пастушьего искусства.
Одних сигналов — «зовов», «затрубов», «сгонных» здесь более 40. Здесь же своеобразные «переложения» песенных мелодий самых разных эпох: от старинной песни про «Ванюшу-ключника» до блантеровской «Катюши»…
Наконец, двух-трех-четырех- и даже пятиголосные ансамбли — единственный, уникальный пример инструментального развития и претворения многоголосного русского пения.
Не удивительно, что уже сейчас профессора консерваторий используют в своих лекциях эту «отсталую» музыку, считая ее «незаменимым источником творческого воспитания студентов».
Я не знаю более яркого и поучительного примера подлинной победы фольклориста.
Что касается руководителей Домов народного творчества, то они, еще вчера рьяно и небезуспешно «искоренявшие» рожки («Всего 5 дырок! Помилуйте!»), теперь скупили сотни экземпляров книги Смирнова, пытаясь возродить искусство, с которым недавно боролись.
В век транзисторов и телевидения возрождение творческих традиций народного музицирования наталкивается, однако, на препятствия, которые не преодолеть циркулярными рекомендациями…
Но, может быть, неповторимое искусство рожечников оплодотворит творческую мысль и фантазию наших композиторов, обогатит ее, как обогатила народная песня творчество русских композиторов прошлого века? Может быть, и рожечные наигрыши прорастут в новых симфониях, концертах, операх, как прорастают брошенные в землю зерна?
Источник: Русский старинный фольклор. Народные инструменты. Как рождалась инструментальная музыка // Кулаковская Н. Н., Кулаковский Л. В. За народной мудростью. Москва, 1975